– У вас есть еще вопросы ко мне? – спросил Дэниел.
– Вы можете описать свой маскарадный костюм? – поинтересовался Рейберн.
– Он очень простой: черная рубашка, штаны, сапоги, маска и длинный черный плащ.
– Крысолов видел человека в черном плаще, который выходил из конюшни.
– Едва ли я был единственным гостем в черном плаще. Может быть, крысолов и является тем злодеем, которого вы ищете.
– Может быть, – сказал Мейн, но, судя по его тону, было ясно, что он так не думал. Все в его поведении говорило о том, что он подозревает Дэниела.
– Это все, милорд, – сказал Рейберн.
– Пока все, – добавил Мейн.
Дэниел встал и проводил визитеров в холл.
– Благодарю за то, что уделили нам время, – сказал Рейберн у двери.
– Буду рад помочь. Обращайтесь, если что потребуется.
– Непременно обратимся, – заверил его Мейн, принимая свою шляпу от Баркли. Затем отвесил короткий поклон и вышел вслед за Рейберном. Как только за ними закрылась дверь, в холл вошел Сэмюель.
– Ну что? – спросил он с вытянутым бледным лицом, сжимая руки в белых перчатках. – Они искали меня?
– Нет. – Дэниел поведал Сэмюелу и Баркли о своем разговоре с Рейберном и Мейном, заключив свой рассказ словами: – Не могу поверить в случившееся. Не могу представить, что Блис мертва. И что она умерла таким ужасным образом.
Сэмюель сдвинул брови:
– Вам следует быть крайне осторожным, милорд. Ясно, что эти господа копают в вашем направлении.
Дэниел задумчиво кивнул:
– У меня тоже такое ощущение. Этот Мейн смотрел на меня так, словно готов был немедленно отправить на виселицу. Хотя они говорят, что опрашивают всех, кто присутствовал на маскараде. Я был не единственным мужчиной в черном плаще, и не я один разговаривал с Блис в тот вечер. – И у нее был роман не только с ним.
Сэмюель, вместо того чтобы расслабиться, выглядел еще более обеспокоенным.
– Однако только вы подарили ей дорогое ожерелье. Я знаю, что собой представляют эти люди. Если им в голову втемяшится какая-то идея, они не могут отказаться от нее, даже если не правы. Я не раз был свидетелем того, как арестовывали невинного человека.
Дэниел заставил себя улыбнуться:
– Не беспокойся. Просто они стараются скрупулезно делать свою работу. Хорошо, что их расследование не касается тебя.
Сэмюель тихонько вздохнул:
– Это действительно хорошо.
Дэниел взглянул на позолоченные часы и с удовлетворением отметил, что уже не так рано.
– Я уйду ненадолго, а когда вернусь, буду готов познакомиться с Болди.
Он должен нанести визит богине. И теперь – по более неотложному делу, чем продолжение разговора, начатого на террасе. Учитывая, что где-то поблизости бродит убийца, необходимо убедиться, что Каролина в безопасности.
Ошеломленная Каролина неподвижно стояла в холле своего дома, наблюдая, как Нельсон закрывал дверь за мистером Рейберном и мистером Мейном. Короткая беседа с ними потрясла ее.
Наконец она медленно двинулась в гостиную, пытаясь осмыслить ужасную новость о смерти леди Кроуфорд, которая была жестоко убита.
Ее охватила дрожь. Они не являлись близкими подругами, хотя Каролина была знакома с этой красивой вдовой. Она рассказала мистеру Рейберну и мистеру Мейну то немногое, что знала о ней, и ответила на все их вопросы, не переставая думать, что, должно быть, произошла какая-то ужасная ошибка.
Закрыв за собой дверь гостиной, Каролина прошла по мягкому турецкому ковру к письменному столу и села. Взяв перо, она попыталась продолжить начатое дело, прерванное визитом следователя и сыщика, а именно – написать письмо леди Уолш с благодарностью за вчерашний прекрасный вечер. Однако в данный момент, как и до визита мужчин, она лишь задумчиво смотрела на чистый лист бумаги и вспоминала.
Вспоминала его голос, прикосновения его рук, запах его кожи, вкус его поцелуя. Поднявшаяся внутри горячая волна, казалось, полностью захлестнула ее, лишая воли.
Каролина печально вздохнула, положила перо и встала. Несколько раз прошлась по комнате и остановилась около камина. Потом подняла голову и посмотрела на красивое лицо горячо любимого мужа на портрете.
Вернувшись домой прошлой ночью, она пришла в эту комнату, где оставалась до утра, глядя со слезами на глазах на портрет Эдварда. Ее терзало чувство вины не только за свой поступок на балу, но в большей степени за то, что она испытала при этом чувственное наслаждение. Каролина сознавала с немалым оттенком досады, что одна часть ее существа желала, чтобы свидание с лордом Сербруком не прервалось так внезапно и продолжилось бы в более приватной обстановке.
Другая же часть ее существа отчаянно стремилась забыть эту встречу и ту неожиданную шокирующую страсть, которую он пробудил в ней. Однако она не могла заставить себя не вспоминать события вчерашнего вечера. Даже глядя на милое лицо Эдварда, она думала о другом мужчине. Он постоянно вторгался в ее воспоминания о тех радостях, которые она делила с мужем. По этой причине ее охватывало негодование в адрес Сербрука. Он полностью оправдывал свой имидж разбойника, лишая ее благоразумия и теплых воспоминаний об Эдварде.
Когда забрезжил рассвет, Каролина наконец поднялась по лестнице в свою спальню, решив, что ее встреча с лордом Сербруком не будет иметь продолжения. Свое необычное поведение на балу она оправдывала тем, что была неузнаваемой в маскарадном костюме. Иначе она никогда бы не поступила подобным образом. Это ведь Галатея, а вовсе не Каролина Тернер, виконтесса Уингейт, вела себя столь опрометчиво. Теперь, выйдя из этого образа, она не допустит такой ошибки. Она решила продолжать светскую жизнь, но только в качестве степенной вдовы, а не искательницы чувственных удовольствий.
К счастью, лорд Сербрук не знал, какую женщину он целовал. Надо просто выбросить этот эпизод из головы, сделать вид, что ничего не было, и тогда через пару дней она забудет об этом.
Сейчас, после нескольких часов отдыха, когда в окна уже ярко светило солнце, все, что произошло с ней минувшей ночью, казалось сном. Необычайным волнующим сном, который, очевидно, был навеян чтением «Мемуаров», Эта книга пробудила в ней чувственные потребности, которые она считала давно забытыми и которые не ожидала вновь испытать.
Каролина взглянула на верхний ящик письменного стола и, протянув руку, медленно выдвинула его. Отложив в сторону несколько листов бумаги, она достала небольшой томик в черной кожаной обложке и провела пальцами по золотистым буквам названия – «Мемуары любовницы».
Она намеревалась бросить эту книгу в огонь, но что-то удержало ее. По той же причине она не смогла отказать лорду Сербруку, когда тот пригласил ее на танец и когда предложил выйти на террасу. Она не могла ни понять, ни игнорировать чувство, руководившее ею, и это беспокоило ее.
